Известный казахстанский фотограф Юрий Глотов, переехавший в Россию по программе переселения, подозреваемый в подготовке к теракту в Калининградской области, потребовал поместить его под домашний арест, сообщает "Судебный репортаж" со ссылкой на "Новый Калининград".
Как сообщает издание, 3 марта житель Калининградской области был задержан по подозрению в подготовке теракта на подстанции «Северная» в пригороде Калининграда.
Мужчина переехал в регион из Казахстана и ранее работал на местном телеканале. В ФСБ уточнили, что он планировал взорвать подстанцию «Северная» в Гурьевском округе. В силовом ведомстве отметили, что фотограф также занимался вербовкой жителей Калининградской области для участия в террористической деятельности.
«По месту его жительства обнаружены самодельное взрывное устройство, инструкции по его изготовлению и компоненты для синтезирования взрывчатых веществ, а также материалы оскорбительного содержания в отношении российских органов исполнительной и законодательной власти», — сообщили в ФСБ.
Задержанному суд избрал меру пресечения в виде заключения под стражу сроком два месяца. Накануне в Калининградском областном суде состоялось рассмотрение апелляционной жалобы по избранию меры пресечения. Здесь же впервые было озвучено имя подозреваемого — Юрий Глотов.
В настоящее время Глотов находится под стражей в СИЗО, в судебном заседании по апелляционной жалобе на меру пресечения. Мужчина заявил, что его оклеветали, и попросил отпустить под домашний арест, чтобы он мог заняться огородом.
Адвокат подозреваемого Олег Трофимов подержал своего подзащитного:
-Прошу учесть еще и тот факт, что Глотов ведет достаточно обособленный образ жизни — он занимается домашним хозяйством, оно достаточно объемное. Сейчас весна. Я общался с родственниками — у них сейчас патовая ситуация в связи стем, что им сложно обработать земельный участок, прилегающий к их дому.
Сам Глотов добавил, что хотел бы отбывать домашний арест не по месту регистрации у родственников в Гурьевске, а по месту проживания — в своем доме в Зеленоградском округе.
-Наденьте мне вот браслет на руку — я не знаю, действует ли в России такое или нет, — и я бы не выходил даже за огород, даже мусор бы не выносил и занимался бы исключительно огородом, — пообещал Юрий Глотов.
Подозреваемый подчеркнул, что не употребляет спиртное и не курит, не судим. Он добавил, что переехал в регион из Казахстана в 2013 году по программе переселения, куда «запятнанных не берут».
-У меня не было ни единого привода вообще в полицию никогда за жизнь. Профессии мои носят исключительно добродушный, позитивный характер — я фотограф и телеоператор. <...> У меня абсолютно чистый ум, никаких травм головного мозга у меня не было. То есть я абсолютно адекватный, я хочу сказать. За жизнь я никого не обидел, никого не ударил», — заявил Глотов.
На вопрос судьи Жанны Лемешевской о трудоустройстве подозреваемый рассказал, что из-за коронавируса не успел зарегистрироваться как индивидуальный предприниматель.
-Я детский фотограф. Я много лет в этой области и фотографировал ваших детей по детским садам. Объявили о коронавирусе, и работа вся моя закончилась — доступ в сады и школы был закрыт, - пояснил подозреваемый.
Рассказывая о себе, Глотов упомянул о хронических заболеваниях, из-за которых его признали негодным для службы в армии на родине — в Казахстане. Однако, по его словам, когда он эмигрировал в Россию, то его военный билет «уничтожили» и «сделали из него здорового десантника», но на самом деле заболевания «никуда не делись».
Судья поинтересовалась, будут ли у Глотова отводы — тот, звучно вздохнув, заявил:
«Вообще, я считаю, что следователь со своими оперуполномоченными заинтересован...». Судья оборвала его речь, пояснив, что ходатайства об отводе следователя нужно заявлять в рамках предварительного расследования, она же спрашивает его об отводе участников данного заседания. На это Глотов ответил отрицательно, а после также попросил запретить вести фотосъемку в зале суда во время процесса.
«Понимаете, мой статус — „подозреваемый“, а я уже известен, по-моему, на всю Россию. Меня оклеветали! Я не хочу, чтобы мое лицо было показано», — завил Глотов.
Адвокат Олег Трофимов поддержал позицию своего подзащитного, подчеркнув, что обвинение Глотову еще не предъявлено, а если фото попадут в СМИ, то «это прямо или косвенно может повлиять на судьбу» самого подозреваемого и его семьи.
Судья в итоге все-таки разрешила вести фотосъемку во время процесса, пояснив, что заседание открытое, однако самого Глотова фотографировать запретила.
В апелляционной жалобе адвокат указал, что районный суд незаконно отправил Глотова в СИЗО, поскольку были нарушены процессуальные нормы и выводы суда «не соответствовали фактическим обстоятельствам». Так, по его мнению, в постановлении суда указано, что мера пресечения судом избиралась в отношении «обвиняемого», тогда как Глотов имеет процессуальный статус «подозреваемого».
Также, по мнению защитника, суд принял во внимание обнаружение в доме Глотова взрывного устройства, при том, что ни следователь, ни судья не обладают специальными познаниями, позволяющими сделать такой вывод, а в материалах дела нет экспертизы, это доказывающей.
Сам Глотов объяснил судье: его не устраивает, что в постановлении неверно обозначены характеристики изъятого у него предмета, описанного как «самодельное взрывное устройство»: «Пусть называют это как угодно. Но тут указано, как будто у меня изъята жестяная банка. На самом деле это бутылка ацетона, за 100 рублей купленная в „Бауцентре“, в самой тонкой пластиковой бутылке. Откуда взялась жестяная банка здесь, мне непонятно».
Ни в материалах дела, ни в обжалуемом постановлении суда, убежден адвокат, не указано ни одного конкретного факта, «неопровержимо доказывающего, что Глотов совершил какое-то преступление». Как не было в суде представлено и ни одного факта о том, что подозреваемый намерен скрыться от предварительного следствия, уверяет Трофимов. Он попросил избрать для своего подзащитного меру пресечения в виде домашнего ареста.
Глотов сокрушался, что его «еще достаточно молодая жена осталась без мужа» и что 18-летний сын, которого он до сих пор еще считает ребенком, «осиротел». «Я знаю, что он получил глубочайшую травму. И я... — тут его голос сорвался и он провел рукой по глазам.
— Простите, ваша честь. И я боюсь, что он замкнется в себе. Мы не привыкли к такому. Я семейный человек, я всегда был рядом с семьей — я никогда ни в какие командировки даже на работе не соглашался, потому что я не могу быть оторванным от семьи. У нас очень гармоничные отношения в семье».
Судья Жанна Лемешевская: НК
Подозреваемый стал настаивать на повторном рассмотрении в данном заседании протокола обыска, объясняя, что не уверен в том, что описанные там вещдоки вообще ему принадлежали. Так, например, по его словам, в постановлении указаны 8 пачек «каких-то таблеток», происхождение которых ему вообще неизвестно.
«Дело в том, что понятые были привезены с собой из города Калининграда. <...> Я в момент задержания требовал, чтобы понятые были из моего поселка. Чтобы я мог доверять им, [знать] что это не подставные... Потом меня подвели к подписи: „Согласен ли ты об изъятии вот того, что у тебя нашли?“. Во-первых, я лежал в такой неудобной позе — меня накрыли одеялом и я вообще не видел, где у меня и что искали. Я статично находился несколько часов в одном месте, когда ребята искали у меня на втором этаже, в одном сарае, в другом сарае, в автомобиле... И предложение моей подписи в этом постановлении носило исключительно символический характер. То есть меня из-под одеяла вытащили, повели уже в автобус и спросили: „Подпишешь?“. А как я могу подписать? Если я не видел, что у меня изъяли и что было упаковано. Я отказался от подписи».
Апелляционную жалобу суд «за неимением достаточных оснований» все же решил рассмотреть без повторного исследования доказательств. При этом судья отметила, что рассмотрит озвученное Глотовым «несогласие с оценкой доказательства» в совещательной комнате при вынесении решения.
Прокурор в свою очередь отметила, что суд Зеленоградского района принял «законное и обоснованное» решение о заключении Глотова под стражу, а тот факт, что в резолютивной части были допущены «технические ошибки», никак не влияет на мотивировочную часть.
Глотов же вновь и вновь ссылался на свою «полную процессуальную безграмотность» и отмечал, что у него много жалоб на нарушение его прав со стороны всех ведомств. Так, он пожелал рассказать судье о своем задержании, чтобы обратить внимание на «ошибки, совершенные сотрудниками ФСБ».
Согласно этой версии, когда силовики ворвались к нему в дом, то «поставили на колени, уронили лицом в кровать, накрыли одеялом» и надели наручники, так сильно сдавив при этом запястья, что пошла кровь. Когда же сотрудник ФСБ с видеокамерой, который снимал «только когда им это было выгодно», и понятые вышли из комнаты, то «в кровоточащую рану от наручников» Глотову якобы «сделали укол», а после в течение 20 секунд он чувствовал «небольшие удары током».
«Я стал кричать: „Вы нарушаете мои права! Что тут происходит? Что за укол? Что за удары током?“» — рассказал Глотов. Он заявил, что слышал, как в соседней комнате его жена «просила не издеваться» над ним. «Что мне вкололи, я понятия не имею. Мысли такие приходили в голову: либо туберкулезом меня заразить хотят, либо кровь моя нужна, чтобы куда-то потом подбросить мне что-то. Но факт остается фактом — рана до сих пор у меня здесь на руке» — рассуждает задержанный.
Во время пребывания в СИЗО, Глотов, по его словам, безуспешно «не менее десяти раз» писал заявления на имя начальника учреждения, чтобы терапевт зафиксировал следы от инъекции. Он отметил, что 19 марта к врачу его все же отвели, но только для того, чтобы провести «психиатрическую экспертизу». «Не менее получаса меня опрашивали и смотрели, насколько я адекватен вообще. После чего меня выпроводили и к терапевту я так и не попал».
Глотов также вспомнил, что после обыска и допроса в доме сотрудник ФСБ отвел его в автобус и усадил на стул, но в этот момент зашел его коллега и со словами «статья не позволяет так роскошно ездить» уронил его «лицом в грязный пол».
«Тут меня как-то неожиданно спросили: „Сдавал ли ты тест на коронавирус? Открой рот“. Мне засунули в рот ватный тампон — я так понимаю, моя слюна им понадобилась для чего-то. Я подумал, что меня хотят отравить — собрал слюну и сплюнул рядом со своим лицом», — утверждал подозревамый.
Он завершил повествование тем, как у него без объяснения причин сотрудники ФСБ вырвали зачем-то клок волос.
Попросил Глотов и о том, чтобы суд изучил «сырое и немонтированное» видео из автобуса, в котором его везли, а также все остальные видеоматериалы, которые были сделаны сотрудниками ФСБ во время его задержания в доме — он выказал надежду, что на запись могли попасть крики его или жены. Судья в очередной раз напомнила, что подобные жалобы и ходатайства подаются в ином порядке и не рассматриваются в рамках данного судебного процесса.
«Я хочу, чтобы это было приобщено все к делу. Чтобы это было все заново перепроверено, потому что мое дело фабрикуется — я заявляю. И фабрикуется следствием. <...> Все мои заявления отправляются прямиком в унитаз — из СИЗО они не выходят», — заключил Глотов и добавил, что если суд оставит его в изоляторе, то лишит возможности «хоть как-то защищаться».
Суд в итоге постановил меру пресечения Глотову в виде заключения под стражу оставить без изменения.
Поделиться:
Мы в социальных сетях