фото: flectone.ru

Закон позволяет банкам забирать у должников товарно-материальные ценности, но не обязывает списывать после этого долги. Такая юридическая коллизия позволила «Жусан банку» забрать у Лилии Рах 8 600 единиц товара на 759 млн тенге, но не снизить задолженность, сообщает Sotreport.kz.

В банке поясняют, что вещи никогда не находились у них на балансе, а потому не могли быть приняты в качестве зачета для погашения долга. Кроме того, они переложили ответственность за сохранность и реализацию вещей на частного судебного исполнителя, ведь именно он забрал их у известного стилиста по акту приема передачи движимого имущества. Вот только он не только забрал товар, но и передал его в банк по описи.

Возникает вопрос: «если банк не хотел забирать вещи в счет погашения долга известного стилиста, зачем было нужно изымать товар, опечатывать и держать у себя на складе»?

- Семь сотрудников банка месяц сидели в бутике, смотрели, выбирали, описывали, паковали товар. Мы им, конечно, помогали. Они не могут сейчас отказаться и говорить, что товар к ним попал каким-то волшебным образом. Они вещи вывезли, забрали их у меня из магазина описью. Мы не могли к этим вещам подойти. Я бегала за ними, ходила вместе со своими юристами, говорила «давайте я буду продавать. Посадите своего человека, деньги будут вам капать, за что продадим, то отдадим. Все при вас будет». Но они не согласились. Более того, они сами назначили сумму, на которую конфисковали вещи, - прокомментировала ситуацию Лилия Рах.

При этом, банк заявляет, что не мешал известному стилисту самой реализовывать товар. Однако, по закону, после ареста имущества, бывший собственник не имеют юридических прав им распоряжаться. Оно ему больше не принадлежит. Так написано в законе «Об исполнительном производстве и статусе судебных исполнителей» (ч. 1, 4 ст. 55, ст. 64, ч.1, 2 ст. 66).

Но здесь есть правовая коллизия. Закон позволяет забирать у должника товарно-материальные ценности, но не обязывает принимать их на баланс, брать в качестве отступных или списывать долги за изъятый товар. Принять товарно-материальные ценности – это лишь право банка, которым они могут пользоваться по своему усмотрению. И, в случае с Лилией Рах, банк решил не принимать изъятые вещи в расчет. По сути, у нее просто отобрали товар на 759 млн. (хотя при принятии залогового имущества, банк оценил его на 1,5 млрд тенге, но позже снизил сумму вдвое), закрыли его на складе, но не списали задолженность на эту сумму.

На складе

Несколько лет (с 10.12.2020 года) имущество находилось на складе «Жусан Банка» и попыток реализовать их частные судебные исполнители не предпринимали до 28.04.2021 года. Более того, они отправляли в банк протоколы, сообщая, что имущества у известного стилиста больше не осталось.

- Если вы знали, что у вас стоит имущество, если знали, что актом описи вы его приняли, актом приема изъяли, почему вы допускаете, что ЧСИ вам пишут – «отсутствует имущество». Вы же с этим согласились, вы же целенаправленно держали эти вещи на складе и не давали их продать, - прокомментировала адвокат Виктория Меленцова.

Один из частных судебных исполнителей, аккредитованных банком, Алибеков, вообще заявил Меленцовой, что не знает ни о каких вещах.

- Я написала на него жалобу в департамент юстиции, указывая что на 759 млн. тенге было передано вещей. И он мне четко пишет «я ни о каких вещах не знаю, мне банк никакой информации не давал». А мы почему должны были давать? Мы по акту отдали, - возмущается Меленцова.

Потоп

Длительное время «Жусан Банк» отказывался предоставлять доступ защите Лилии Рах к коробкам с вещами, т.к. это «не соответствует интересам банка». Но после длительных споров и обращений в суд, им пришлось пустить туда экспертов и защиту. Выяснилось, что 75% вещей больше не представляют какой-либо ценности (склад был затоплен водой, а потому вещи потеряли товарный вид), а 100 единиц товара и вовсе были кем-то похищены. 

Лилия Рах и ее адвокат взяли результаты комиссионной экспертизы и обратились в суд с требованием «признать действия банка по отказу зачета незаконными, обязать принять в зачет, с учетом взаимозачета, требования». Но им в удовлетворении отказали. Посчитав, что банк в своем праве.

При этом, ст.70 «Об исполнительном производстве» прямо говорит:

«В случае растраты, отчуждения или сокрытия переданного на хранение арестованного имущества хранитель несет ответственность в соответствии с законами Республики Казахстан».

Кроме того, п.3 ст.312 дает право залогодателю требовать досрочного прекращения залога, если имущество было утрачено или повреждено. А статья 313 этого же закона говорит, что:  

«Залогодатель, являющийся должником по обеспеченному залогом обязательству, вправе зачесть требование к залогодержателю о возмещении убытков, причиненных утратой или повреждением предмета залога, в погашение обязательства, обеспеченного залогом, - (п.6 ст.313).

Почему суд проигнорировал эти статьи закона – непонятно.

Предложения

На данный момент, Лилия Рах и ее компании остались должны банку более 344 млн тенге (по результатам государственной комиссионной экспертизы, которую суд не принимает во внимание). Она предлагает банку принять товар со склада в счет задолженности, но банк отказывается, ведь «это не соответствует его интересам». В ответ банк предлагает стилисту самостоятельно реализовать оставшиеся вещи.

- Я им пишу, - сегодня реализация этих вещей по стоимость 759 млн. тенге просто невозможна. Они вышли из моды, - рассказала адвокат.

При этом, пресс-служба финорганизации заявляет, что банк «открыт для конструктивного обсуждения условий погашения заемщиком просроченной задолженности» и продолжает настаивать, что не несет ответственность за утраченные вещи и нанесенный материальный ущерб. Эксперты, к слову, установили, что убыток Лилии Рах, из-за действий банка (ведь вещи были украдены и потеряли товарный вид у них на складе) составляет 584 млн. тенге. Так что теперь адвокат Меленцова подала иск с требованием возбудить уголовное дело по факту хищения. Кроме того, по правилам, установленным внутренним положением банка, фининститут должен был каждые три месяца проводить оценку арестованных вещей, но не делал этого.